Выпуск #13

С чего начинается любое полярное путешествие?

Дмитрий: Мне кажется, что любые путешествия такого рода, в том числе и полярные, начинаются с мечты. Для меня наша экспедиция стала воплощением духа романтики из книг Джека Лондона и Жюля Верна, которыми я зачитывался в юности. Паруса, бескрайние снежные и водные просторы... Кайты, российское заполярье... Невелика разница. Все остальное — технические моменты.

Кирилл: Когда в далеком 2000 году ко мне в руки попал кайт, я воспринимал его как средство для путешествий. Да, грезились полюса, Гренландия, Великие озера, но тогда в приоритете были горы. К 2015 году были совершены многочисленные локальные кайт-походы, в основном, широтного направления. А идея большого меридианального проекта витала в воздухе: если бы не мы, кто-то другой поставил бы себе такую задачу! Так появилась красивая цель. Это как в альпинизме: смотришь на стену — и волосы поднимаются дыбом от красоты и сложности возможной директиссимы. Вот примерно так было и у нас...

Какую максимальную скорость вам удавалось набрать? Сколько километров вы могли пройти за раз при благоприятных условиях?

Дмитрий: Если мне не изменяет память, то на озере мы разогнались километров до 45 в час. Крейсерской же, думаю, можно считать скорость около 20-25 км/ч. Надо учитывать, что сзади едут и прыгают сани килограмм шестидесяти полезного веса, и каждый их неаккуратный маневр может обойтись очень дорого. Рекорд по протяженности дневного перехода был нами поставлен на второй день — 180 км. Старт был вдохновляющим, но потом ветра сменили направление и все вышло так, как вышло.

Кирилл: Насколько я помню, скорость на некоторых спусках немного не доходила до 60 км/ч.

Складывались ли такие ситуации, при которых вы не исключали возможность схода с маршрута или его капитального пересмотра?

Дмитрий: Да, в этот раз такие ситуации возникали и мысли об этом были. При сильных морозах подмерзали ноги в горнолыжных ботинках. Химические грелки помогли решить этот вопрос. Несколько пошатнулось было здоровье у Кирилла, но он справился. Еще одной причиной для волнений была временнАя задержка. Но мы вовремя сделали крюк к Саскылаху, где запаслись продуктами еще на 5 дней и, почувствовав себя увереннее, продолжили движение на Тикси.

Какие моменты кайт-экспедиции вам особенно дороги?

Дмитрий: Лично для меня — это моменты встречи с природой. Такое в городах не увидишь... Это и оленьи стада, и встреча с песцом на ходах, и ночное знакомство с леммингом, и дневная солнечно-радужная мистерия... А еще — встречи с совершенно незнакомыми людьми, живущими мало знакомой жизнью. Это всегда как новая интересная книга... Это вынимает тебя из твоего обжитого уютного кокона и показывает, что за его границами есть бескрайние пространства где, о чудо, тоже живут люди. Похожие на тебя и не очень.

Кирилл: Встреча с мечтой. Из детства, из книг и фильмов. Земля Санникова. Два капитана. Территория. Эти названия... «Нью-Игарка, мадам, Лос-Дудинка, иностранный поселок ТиксИ». Казалось, там живут какие-то другие люди, совсем непохожие на нас, лучше, чище... И вдруг — мы здесь, среди них!

Поставил палатку, заварил пакетик «еды», пощипал дикого лука, в изобилии растущего вокруг.
Общий вес снаряжения около 30 кг. Все для автономного существования 10-12 дней. Из них еда — 1,5 кг сублиматов, 200 г фиников и шоколадка. Больше взять не смог. В сутки выходит 1000 килокалорий — а это голодный паек. Надо как-то добывать подножный корм. Иду к пастухам в гости. Не забыв ложку и кружку!

— Какие самые, на ваш взгляд, невероятные случаи спасения людей происходили при авиакатастрофах?

— Наверное, одним из таких случаев можно назвать катастрофу под Благовещенском в 1981 году, когда гражданский Ан-24 столкнулся с бомбардировщиком Ту-16. Там выжила женщина, Лариса Савицкая. Она была в хвосте, который спланировал очень удачным образом. Дело в том, что хвост самолета имеет как горизонтальное, так и вертикальное оперение. И получилось, что он стал как бы маленьким самолетиком, и при падении с почти 6 тысяч метров человек выжил, падая в куске металла. Этот хвост сыграл роль планера. Она сидела рядом с мужем, супруг погиб, а она получила ряд переломов, но выжила и даже потом смогла родить ребенка.

Второй случай — стюардесса из Югославии Весна Вулович, которая упала с девяти километров при крушении пассажирского McDonnell Douglas DC-9, который летел по маршруту Стокгольм — Белград. Там самолет развалился в полете, на его борту произошел взрыв. При этом та часть, где сидела женщина, оторвалась от самолета и спланировала в лес.

Ну и катастрофа в Шереметьево Ил-86. Это было единственное в истории крушение самолетов данного типа. Люди в самолете упали с 200 метров, причем в неконтролируемом падении. Но двоим стюардессам — Татьяне Моисеевой и Арине Виноградовой — повезло.

Нельзя сказать, что я чего-то не могу позволить. Просто отношение в целом более серьезное к работе. Приведу пример. Может быть, альпинистское сообщество заметило один из наших проектов с прыжком в кратер вулкана. На самом деле, изначально моя идея была полетать т.н. «проксимити» (от англ. «близость»), т.е. пролететь вдоль кратера. Я думал: есть доступный вертолет, кратер вулкана имеет идеальный для полета угол, красивые места, заодно и на лыжах можно покататься.

И написал в Red Bull «Прыжок в кратер вулкана», подразумевая то, о чем я сказал выше. Проект был утвержден, мы вылетели на Камчатку, у нас был разработан эпизодный план, сценарий, все заранее прописано.

После прилета мы собрались командой, я рассказал какие есть варианты полета, вдоль каких вулканов (а команда очень профессиональная приехала, быстро включились в проект, хотя только что снимали «Формулу-1», смотреть на их работу одно удовольствие). Я им говорю: «Ну, вулкан такой-то, я вот здесь полетаю, потом здесь полетаю, потом там катанемся на лыжах». Они: «Отлично, а где прыжок в кратер?» Я: «Ну постойте, вот я лечу вдоль склона, вдоль кратера». Они: «У нас написано: прыжок в кратер вулкана».

Была такая сцена, такая пауза, ... на меня никто не давил, никто не заставлял, но.. Нам удалось найти кратер, более-менее безопасный для прыжка, я прыгнул, проект «стрельнул». Просто это очень профессиональная команда, они вырвались на пять дней на Камчатку, у них огромное количество аппаратуры, они лазают, катаются, они умеют делать все, что угодно. И ты давай, делай свою работу, прыгай.

Насколько это уникально и как это выглядит со стороны, мне трудно судить. Естественно, я слышу массу комплиментов и хороших отзывов, и, одновременно, бывают критические замечания, в том числе: «Зачем вообще куда-то лезть, чтобы прыгнуть с обычной скалы?». Я спокойно отношусь к этому потому, что, прежде всего, я делаю то, что интересно мне самому.

<...>

Правильно я понимаю, что у тебя есть большая мечта — прыжок в Гималаях?

(Улыбается) Нет, большая мечта — это остаться в живых, дожить до старости и увидеть, как дети вырастут.